Книга о моем материнстве - Мария Гусева

Дальше я наблюдала за Аней и за малышом. Которому было месяцев шесть. По моим тогдашним представлениям, такой маленький ребенок – это сплошное занимание мамы и папы и вообще перетягивание внимания всех на себя. Дитя либо спит (в лучшем случае), либо вопит, либо – на маминых руках. В данном же случае дитя было, действительно, или на маминых, или на папиных руках, иногда выползало, но в целом вело себя скромно и никак не отвлекало ни лекторов, ни студентку. Что дало мне возможность увидеть, что бывает по-другому. В общем, много мне тогда рассказали и показали.

Надо, наверное, несколько слов сказать о моем (на тот момент жизни) эзотерическом опыте. Я, как многие мои ровесники и вообще знакомые, в Бога как бы верила, в церковь – как бы не очень, обращалась иногда к гадалкам, какое-то время ходила к тетеньке, которая лечила руками и молитвой по поводу яичника, и самый, пожалуй, плотный опыт общения с «паранормальными явлениями» на тот момент был через космоэнергетику.

Как-то я судилась с государством по поводу квартиры моего дедушки. Государство хотело ее отобрать, адвокаты находили массу резонов, почему она должна остаться мне, но судились год, и похоже было на то, что квартиру таки заберут. Я обратилась к дяденьке-космоэнергету – и все, как по маслу, сложилось в мою сторону. Тетя из исполкома сама подошла и сказала, что готова идти на мировую. Чем она это объяснила, я не помню. Но факт: я сильно поверила в космоэнергетику и пошла сама получать «каналы».

А тут – Аня: с Грофом, холотропом, переживаниями себя в родах, а также рассказом о том, как она увидела своих еще будущих родителей на холотропной сессии. Все это было очень ново и очень манило, но мне, беременной, не полагалось.

И я вернулась в Минск, к мужу. Пыталась ему все это рассказывать, вникал он не особенно. Снова поднялась тема совместных родов. Я снова довольно ультимативно заявила, что одна рожать не пойду (а куда бы я делась?). И вот же муж, разумный человек – хотя я, надо заметить, так не считала на тот момент, – предложил мне поехать к Ане с Андреем в Москву и родить там. Для него это был оптимальный выход, чтобы не рожать со мной, а для меня… У меня аж дыхание перехватило! Я никак не могла себе представить такой подарок! Рожать не в роддоме! А у Ани с Андреем, дома, где люди – ТАКИЕ специалисты, и мое доверие к ним просто зашкаливало, я на них только что не молилась. Я быстро переварила информацию и радостно согласилась. Муж – разумный человек – никому говорить о моей затее не стал, мы придумали версию для родственников, что я еду в «хороший московский роддом». И я стала звонить Ане, и консультировалась с ней весь остаток беременности по всем вопросам.

Потом, где-то в тридцать две недели, меня снова положили на сохранение. Я предварительно позвонила Ане, она меня выслушала и сказала, что лучше полежать, а когда мне назначили какие-то таблетки от тонуса, то Аня сказала, что пить их надо не курсом, а именно тогда, когда тонус. А так как я все время лежала, то тонуса не было, и таблетки я выбрасывала.

В больнице я насмотрелась на разных больных беременных женщин, а также наслушалась историй крайне нездоровых беременностей. Кто-то там был и после чистки – это меня впечатлило больше всего. Я лежу, жду ребенка, а тут у кого-то недавно был выкидыш и не сильно приятная операция. В общем, лежать на сохранении в пост-советской больнице – то еще удовольствие.

В пятницу мне сказали, что в понедельник выпишут. И как-то так совпало, что кто-то из знакомых ехал в соседний Вильнюс, а я возьми да и прицепись за хвост. Все воскресенье я провела в Вильнюсе по магазинам: из больницы на выходные таких «больных» отпускают. А в понедельник отправилась на прием к врачу, за выпиской. Она меня смотрит и говорит: «Ну вот видишь, как хорошо, еще недельки две таблеточки попьешь – и доносишь». Я отвечаю: «Хорошо!».

Дальше я худо-бедно доносила беременность, тонус был постоянно, носила даже бандаж, так было тяжело. Таблетки в основном не пила, принимала при тонусе ванну.

И в тридцать семь недель было решено, что пора мне ехать в Москву. А там расклад такой. У Ани жить и рожать можно, но у них пять детей, а комнат – три. До родов не очень понятно, что там делать. Это в Дубне. А у меня подруга есть, она на тот момент жила в Одинцово. Кто знает, Одинцово от Дубны в нескольких часах хорошей езды. И как быть?

А быть так: Аня и подруга встретили меня на вокзале. Дальше Аня завела меня в вокзальный медпункт и там сказала, что она акушерка и что ей надо беременную посмотреть. Что характерно, там спокойно пустили. Аня меня посмотрела и сказала: «Неделю проходишь точно». И я поехала в Одинцово, дохаживать неделю. Было решено, что если вдруг что, то я вызываю такси и еду на такси в Дубну, либо они едут ко мне.

Я каждую ночь истерила, что вот уже «оно». Как и в обе последующие беременности, я все никак не могла привыкнуть к этим «тренировочным» схваткам. Но «оно» таки дождалось срока и раньше времени не случилось. В субботу отец подруги спокойно отвез меня в Дубну, где я через день родила.

Первые роды: остановите Землю, я сойду!

Я приехала в Дубну и сразу попала на «беременное» занятие к Ане и Андрею.

А на следующий день, в воскресенье, еще на одно занятие. Сложно сказать, что это было: некое занятие по телеске. Мы что-то делали, в частности танцевали, и, помнится, подпрыгивали. После него было что-то еще, Аня с Андреем остались, а я поехала домой. И почувствовала, что «оно» таки пришло. Начались схватки. Акушеры мои не ехали, и я, наивная, даже стала волноваться, что вот сейчас без них рожу! Но не тут-то было.

Они приехали домой часов в двенадцать ночи, Аня посмотрела меня и сказала, что раскрытие еще совсем слабое и можно ложиться спать. «Ух ты, спать! – подумала я. – Вот только как?»

Ну, все легли спать, легла и я. А мне ж не спится! Но я решила держаться сама и людей лишний раз не дергать. Не дергала я людей час-два, но потом решила, что теперь-то уж точно рожаю и уже можно и дергать.

Аня посмотрела и объявила раскрытие: два сантиметра. «Вот это да! Это ж, если ТАК – два сантиметра, то что же будет дальше?» – подумала я.

Мне набрали ванну. Я в нее погрузилась, усадила обоих акушеров рядом и стала торжественно рожать. Когда было сантиметров пять, я, кажется, уже орала. Ну и так, собственно, до самых родов. Первые роды, скажу я вам – не шутка. Я вот рожать до сих пор не люблю, но первые роды – это совсем чуднО. Там лезет всё: все обиды на мужа, бывших мужчин, первую любовь; кажется, изнасилование мое в девятом классе вспоминали, родителей, опять же. В общем, если с родом и всякими обидами-досадами особой предварительной работы не было, так тут вам будет экспресс курс. У меня, по крайней мере, так было. Благо, терапевты попались профессиональные, и они бережно вели меня через дебри моих психологических внутренностей… Заботливо давая пить, включая горячую воду, зажигая и гася свечи (электрический свет в родах, на мой взгляд, просто непереносим: мне лично с ним очень тяжело). Когда Андрей вышел из ванны минут на пять, я буквально извелась. Мне нужно было держать их обоих за руки и кричать им обоим на уши: так мне было значительно легче.

И процесс как-то шел. Я не помню, после чего, но я что-то такое рассказала, и роды стремительно ускорились, и уже прибавлялось, наверное, по сантиметру за двадцать минут. Что я помню очень хорошо, так это то, что я их в родах очень благодарила за то, что они не предлагают меня обезболить. Потому что если бы предложили какой-нибудь волшебный укольчик, я бы точно согласилась, хотя до родов была строго настроена рожать без каких-либо вмешательств. Но в самих родах готова была вкалывать что угодно, ибо когда вписываешься в этот процесс, из которого нет других решений, кроме как пройти до конца и родить, то в какой-то момент может наступить точка отчаяния. На тему «мама, роди меня обратно» или «остановите Землю, я сойду». Вот в это время очень легко сдаться и пойти на любые медицинские вмешательства, и даже, возможно, на кесарево. Такой момент у меня был в первых родах, и я по сей день благодарна своим акушерам за то, что они мне помогли его пройти. Просто своим присутствием и поддержкой. Собственно, своей работой. Такой момент у меня был еще перед третьими родами, но там уже оказалось достаточно несложной расстановки.

В итоге за первые роды вмешательство акушеров все-таки было. Мне вкололи укол но-шпы и мне прокололи пузырь – это уже где-то перед схватками. Что это такое – прокол пузыря, – я не очень понимаю, так как рожала в ванне и это было просто незаметно; что такое «воды», я вообще узнала только в третьих родах.

Потуги прошли быстро. Две или три, и – опа – ребенок оказался на руках у кого-то из акушеров (не помню уже, кого). И, кстати, Андреем я сына назвала в честь акушера Андрея. А была бы первая девочка – была бы Аня. То есть мы с мужем имя предварительно оговаривали, но толком ни к чему не пришли, были какие-то полу-версии, вроде «Андрей или Виктор» или «надо подумать». После родов «думать» отпало: моя благодарность этим людям была настолько велика, что я и без подготовительной версии назвала бы сына Андреем.